МОГИЛЕВСКОЕ ВОССТАНИЕ (
http://secret-r.net/arkhiv-publikatsij/36-2016/)
1 февраля этого года исполнилось 355 лет со дня легендарного Могилевского восстания 1661 года. В советские времена об этом событии либо ничего не писали, либо абсолютно искажали правду.
МОГИЛЕВ И ВОЙНА
Напомним, что война 1654-1667 годов носила чисто религиозный характер, московский царь сформулировал цели своей агрессии так: «Унии не быть, Латинству не быть, Жидам не быть». В тот период в ВКЛ не было православных – только униаты, протестанты и католики. Московские войска везде поступали одинаково: окружали селение и требовали от жителей перейти в их московскую веру с одновременной присягой их богоцарю (что было едино). Если жители отказывались это сделать, их с детьми и стариками сгоняли в их храм, запирали там и сжигали. Если же литвины, жмуды, украинцы, евреи, поляки присягали царю с одновременным принятием московской веры – то им даровали жизнь и именовали их «белорусцами». Но предателей оказалось немного, потому московиты и уничтожили почти половину нашего населения.
Итак, все началось в июне 1654 года, когда 300-тысячная армия Московии по всей границе напала на ВКЛ с целью захватить всю страну наших предков под «светлую руку царя» (ну, точно, как немцы напали на СССР в июне 1941 года!).
Могилевчане струсили и решили не сопротивляться московитам. Хотя Мстиславль и Смоленск, как и Полоцк, и Витебск мужественно отбивались от захватчиков. Часть могилевчан также готовилась к сопротивлению, но они оказались в меньшинстве. Могилевский шляхтич Константин Поклонский, московский шпион, агитировавший за большие деньги за переход на сторону царя, сделал всё, чтобы перед царским войском открыли ворота.
Условия сдачи города были просты: надо присягнуть московскому царю с автоматическим принятием московской веры, а также следовало выгнать всех евреев. Власти города их выгнали, а Поклонский велел своим казакам (местным крестьянам) всех вырезать под городскими стенами (около трех тысяч вместе с детьми), еврейское же добро забрали. От лютой резни чудом уцелела лишь одна семья.
Последующие попытки Януша Радзивилла с небольшим войском отбить город к успеху не привели. Московитский гарнизон при поддержке горожан стойко держался. Простояв под городом всю зиму и половину весны, Радзивилл в начале мая 1655 года ушел из-под стен города. Любопытно, что вместе с ним ушел и предатель Поклонский (вместе со своими «казаками»), который во время генерального штурма Могилева вновь переметнулся на сторону Великого гетмана. Как объяснял Поклонский, он быстро разочаровался в «русском православии» московитов.
Кстати, Поклонского некоторые наши невежественные деятели придумали именовать «создателем белорусского казачества». Это просто недоразумение. Во-первых, Поклонский был дважды предателем: сначала предал ВКЛ, потом через год предал московского царя, который, кстати, этому Иуде подарил большую сумму денег и шубу. Во-вторых, если местных крестьян, которых Поклонский собрал и назвал своими «казачьими полками», и считать «белорусским казачеством», то они вместе со своим полковником изменили присяге царю и стали воевать против самих же московитов. В-третьих, казаки и до этого составляли костяк Армии ВКЛ – но означали вовсе не сословие, а просто род лёгкой кавалерии. Например, в 1655 году в Армии ВКЛ было 27 казачьих хоругвей, а одной из них командовал легендарный герой войны пан Кмитич из Орши – уж его-то с куда как большим основанием можно было бы назвать если не «создателем белорусского казачества», то по крайне мере героем «белорусского казачества».
Но повторим, что казаки в нашей Армии ВКЛ – это просто род войск (как гусары или драгуны), а вот казачества как военного сословия в Литве-Беларуси никогда не было. И быть не могло, ибо на то не было никаких распоряжений властей – ни в эпоху Речи Посполитой, ни потом в царской России. Те функции, какие в Московии-России выполняло казачество, у нас в ВКЛ-Беларуси выполняли виленские татары Тохтамыша: они были еще со времен Витовта освобождены от налогов за обязанность военной службы. В 1655 году в нашей Армии ВКЛ имелось 27 беларуских казацких хоругвей, 6 гусарских (наши знаменитые «крылатые гусары»), 11 (!) татарских, 5 польских и т.д. Фактически, нашу Армию ВКЛ в той войне можно считать более чем наполовину «казацкой армией», на четверть «татарской»…
Скажем несколько слов о дальнейшей судьбе авантюриста Поклонского из Могилева. После отступления из Могилева он бежал с войсками Радзивилла, где его полк «белорусского казачества» был разбит московитами под Борисовом, затем под Койданово (ныне Дзержинск Минской области, тогда там озверевшие казаки Золотаренко сожгли Койданово со всеми жителями), а добили его полк казаки Золотаренко под Ошмянами. В конце 1656 – начале 1657 гг. он участвовал в походе на Пруссию под знаменами гетмана Гонсевского, попал в плен, умер после 1661 года.
Но вернемся к событиям в Могилеве.
НЕРУССКИЕ РУССКИЕ
Очень скоро в этом «православии» Москвы разочаровались и все жители Могилева. Московиты оказались, по их мнению, вовсе не русскими (русинами тогда называли украинцев): непохожий язык, непохожая вера несторианского толка с обожествлением правителя (напомним, до 1589 года религия Московии была автокефалией 140 лет, вообще не считалась христианством, так как не подчинялась ни грекам, ни Ватикану), другие святые и другие посты, азиатские одежды, новые правила для торговли и налогов, запрет на курево и спиртное, банальный грабеж и беззаконие…
Московиты тоже со своей стороны находили литвинов странными. Они полагали, что если уж могилевчане называют себя людьми московской веры (термина «православие» тогда не было, был термин «правоверие»), то одеваться должны так же, как и они, московиты. Что особенно возмутило горожан, ибо они отродясь не носили астраханские халаты, в которых расхаживали московиты. Но захватчики вели себя полностью вопреки поговорке «не суйся со своим уставом в чужой монастырь». Неугодных могилевских священников заменяли угодные московские. Порой могилевских священников убивали, явно с целью заменить своими.
Все это накопило жуткое недовольство оккупантами. Могилевчане уже хотели обратно под королевскую власть. Они стали готовить восстание, которое организовывал бурмистр города Иосиф (Язэп) Леонович (Леванович).
Впрочем, недовольны были и московиты. Они бедствовали из-за новой денежной реформы Московии. Война слишком дорого обходилась царю, и он ввел медные деньги вместо былых серебряных. А эти медные деньги абсолютно не котировались в ВКЛ.
Вот какую челобитную, которую не успели отправить в Москву, нашли в Могилеве 1 февраля 1661 года. Ее текст приведен в Могилевской хронике «Записки Игумена Ореста» (Игумен Орест (? – 1850), могилевский летописец):
«Царю, Государю и Великому Князю Алексею Михайловичу, всея великая и малая России самодержцу, бьют челом голова стрелецкий Софонко Чекин да солдатского строю полуполковники Стенка Пятикрут да Ивашко Елисеев да рейтарскаго строю ротмистр Ивашко Толкачев и капитаны и сотники стрелецкие поручики и прапорщики и рейтара и пятидесятники и десятники и все рядовые стрельцы и сержанты и капралы и все рядовые солдаты.
В нынешнем 1661 году, по твоему указу, велено нам быть на твоей службе в Могилеве городе, а твое жалованье и суточные дают нам медными деньгами; а в Могилеве мещане медными деньгами не торгуют и не принимают у нас медных денег за хлеб и за всякий харч и за одежду, и мы от их, мещан, от такого бунтовства в конец погибаем голодною смертью.
Милосердый Государь, Царь и Великий Князь, всея великая и малая России самодержец Алексей Михайлович, пожалей нас, вели им, мещанам, у нас медные деньги за хлеб и за харч и за одежду принимать вместо серебряных, чтоб нам, будучи на твоей службе, от их мещанского бунтовства в конец не погибнуть и голодною смертью не умереть и впредь бы твоей службы не отбыть.
1661 года месяца Февраля 1 дня. Челобитная стрельцов и солдат на могилевских мещан о неприеме ими медных денег за товары».
Как видим, письмо составлено в день восстания. Оно так и осталось в городе вместе с трупами тех несчастных, кто его писал.
Восстание могилевчан началось по той причине, что стрельцы хватали с прилавков могилевских торговцев харчи, не платя ни гроша, чем и спровоцировали вначале драку на рынке, а потом и избиение всех московитов.
Вот что пишет об этой войне в Литве-Беларуси и в частности об этом восстании современный российский историк С.В. Думин в книге «История России с древнейших времен до конца XVII века» (М., 2000, с. 546-547):
«В белорусских городах начались восстания против русских гарнизонов. Таким образом был освобожден, например, Могилев. Мещане, еще недавно хлебом-солью приветствовавшие царские отряды, предпочли жестокой власти «единоверного православного царя» менее обременительное правление Яна Казимира. На сторону короля перешли и некоторые крестьянские отряды, присоединилась к королевским войскам значительная часть ранее присягнувшей царю шляхты.
Это изменение отношения к русской власти стало результатом непродуманной политики самого царского правительства. На занятой русскими войсками территории Белоруссии и Литвы отмечены многочисленные случаи массового вывоза мещан и крестьян в Россию. Участвовало в этой акции и правительство, которое, в частности, намеревалось пополнить население Москвы опытными белорусскими ремесленниками. Однако значительная часть этих людей была поселена в вотчинах крупных бояр и воевод. Некоторые белорусские пленники были отправлены в имения рядовых помещиков...
Одним словом, оказалось, что православное войско способно грабить, жечь и насиловать столь же успешно, как и католическое, и утомленные войной жители Белоруссии в конце концов все-таки предпочли чужому царю своего короля».
Прав Думин. Только вот по поводу «католического войска» совсем непонятно. Королевское, что ли? Так о нем в Могилеве ничего плохого найти не получится. Оно лишь пыталось всю зиму 1654 – 1655 годов Могилев освободить: это освободители Отечества, они освобождали нас от оккупации, ни кого не жгли и не насиловали – в отличие от московских оккупантов. Хотя это войско с таким же успехом можно назвать и униатским или протестантским. Оно и было таким – трехсоставным по вероисповеданию. Почти вся наша шляхта тогда была протестантской веры (потому мы и заключили Унию с протестантской Швецией, отказавшись от Унии с католической Польшей). И, повторим, в нашей Армии ВКЛ в 1655 году было 11 полков виленских татар – так что на четверть наше войско можно называть «мусульманским»…
Что касается войска Московии, то его нельзя называть «русским», так как оно почти полностью состояло из финно-угров и татар бывшей Орды. Например, гарнизон оккупантов в опустевшем Минске целиком состоял из нескольких сот таковых агрессоров: «лишь мордва да татары, русского языка не знают». Напомним, что минчане – в отличие от жителей Могилева – не сдались численно превосходящему противнику, а дали у Минска бой этим «мордве да татарам», которых сегодня в РФ именуют «русской армией», потом защищали Минский замок – и всем населением города ушли партизанить в леса.
Этот партизанский аспект имеет огромное значение для понимания контекста всех событий, в том числе для понимания и восстания в Могилеве. Так, согласно показаниям воеводы Семена Змеева, летом 1657 года партизаны контролировали практически весь Могилевский повет. Под лаптем московского оккупанта буквально горела наша земля.
Фактически, Могилевский повет был освобожден от оккупантов партизанами еще летом 1657 года (тогда же наши партизаны попытались освободить Борисов), и только в самом Могилеве скрывалась от партизан за городскими стенами кучка испуганных до смерти московитских оккупантов. Вот именно в ту войну и сложилось знаменитое понятие «Беларусь партизанка». С осени 1658 года на территории северной и восточной Литвы (Беларуси) развернулась полномасштабная война московских войск с нашими партизанами. Сюда были направлены карательные корпуса воевод Юрия Долгорукова, Григория Козловского, Ивана Лобонова-Ростовского, они так и не смогли победить наших партизан, хотя зверствовали и запугивали население, сжигали, подобно нацистам Гитлера, целые деревни за «связь с партизанами». Но уже было ясно: они эту войну с треском проиграли. В восточных областях Беларуси осталось в живых после войны лишь 30% или даже 20% кое-где довоенного населения – но народ не был сломлен, мы отстояли свою свободу от агрессии восточного соседа, умирали – но не позволяли себя превратить в рабов царя Московской Орды. Оккупанты в конечном итоге ушли, изрядно и без смысла накровавив.
Правда, в исторической перспективе им удалось сломить «хребет» ВКЛ: мы потеряли тогда около 1,5 миллиона наших жителей – что около половины населения, причем – самую активную часть. С тех пор начался во всех сферах упадок нашей державы, разгромленной восточным соседом, но так и не сдавшейся.
«ПОРА!»
Восстание было запланировано на 10 февраля 1661 года. Но все пошло не по плану.
Утро 1 февраля 1661 года не предвещало ничего неожиданного. Этот день Сретения Господня – когда Богоматерь принесла сорокадневного Иисуса в храм крестить, у литвинов, а также день памяти преподобного Макария Египетского у московитов – обещал быть тихим и торжественным.
Город медленно просыпался, горожане собирались с утра на рынок, чтобы как-то отметить церковные праздники, а торговцы уже неторопливо раскладывали свой товар. Но тут на рынке появились московиты. Они шли и нагло хватали выпечку с прилавков. Одна торговка стала ругаться на них, за что получила удар в лицо от московского оккупанта. На ее крик сбежались люди со всего рынка. Началась потасовка. Стрельцов-наглецов в ходе драки жители Могилева убили: выплеснулась накопленная злоба.
Игумен Орест несколько по-другому описывает начало восстания. Он пишет:
«В этот день (по секретному повелению Магистрата) ночью тайно Могилевские жители повынимали кремни из ружей Московских солдат, у них расквартированных; поутру же 1-го числа Февраля магистратские чиновники и почетные граждане, собравшись в Ратуше со скрытым под одеждою оружием, ожидали определенного времени в готовности к началу восстания. Московские солдаты, не зная о том заговоре, учиненном мещанами на их уничтожение, ходя по рынку толпами, начали по обыкновению своему насильно брать и хватать калачи продажные. Торговцы начали громко кричать, подавая тем самым сигнал членам Магистрата».
На рынок прибежал сам бурмистр Леонович и, увидев убитых стрельцов, понял, что медлить нельзя. Тогда он и крикнул: «Пора!»
Орест пишет: «На тот крик бурмистр Леонович с палаческим мечом, выбежав из ратуши, перекрестившись, крикнул: Пора! Пора! Зазвонил вечевой ратушный колокол, и колокола колокольни Богоявленского братского монастыря, поднимая общегородскую тревогу. Бурмистр Леонович, с товарищами, первый начал перед ратушей на рынке большим палаческим мечом рубить Московских солдат, а мещане, услышав колокольный тревожный звон, по всему городу, по всем домам и улицам, неожиданно напав, били, кололи, резали бердышами, топорами, молотками и чем кто мог, истребляя Московских солдат без всякой пощады.
Такое неожиданное нападение на московский гарнизон, страшный крик и кровопролитие в одно мгновение ока прокатилось по всему городу. И хотя это нападение на Московских солдат было неожиданно – однако они были люди военные и начали было на рынке верх брать над мещанами. Видя опасность, часть заговорщиков отбили тюрьму, в которой содержалось большое количество плененных солдат Речи Посполитой, которые, выбегая из тюрьмы, отчаянно дрались с Московскими солдатами и тем значительную помощь мещанам оказали, так что в течение нескольких часов избили во всем городе все бывшее в нем Московское войско. Во время этой битвы много ранено и несколько убито мещан Могилевских».
Тут Игумен Орест упускает одну важную деталь. По плану восставшие собирались выманить часть гарнизона московитов за стены города и там, за воротами, расправиться с ними с помощью могилевских шишей – партизан. Для этого из города выехать должен был обоз. А затем в город должен был прибежать из обоза человек с вестью, что на них напали королевские хоругви. В тот момент, когда на мнимую помощь из города вышел бы отряд стрельцов, за ними бы тут же захлопнули ворота. Партизаны с одной стороны, а горожане с другой – стреляя со стен Могилева – совместно ударили бы по московитам и расправились бы с ними. Таким образом, семитысячный гарнизон московитов рассекался бы надвое. И вот этот план – о чем не упоминает Орест – как раз и удался, в отличие от задумки с кремнями мушкетов.
Вышедший из города трехтысячный отряд желдаков и стрельцов, якобы на помощь гибнущим крестьянам, был неожиданно атакован с двух сторон, зажат у стены и истреблен полностью. От всех 7000 московитов осталось лишь 986 пленных. Лишь несколько человек сбежало из города и донесло до царя жуткую для него весть – Могилев восстал, все оккупанты перебиты.
Орест так описывает незавидную судьбу могилевских московитов:
«По уничтожению войска Московского, мещане воевод и чиновников, заковав в железо, посадили в тюрьму. А убитых, ободрав с них платье, погребли нагими, некоторых на горе Самусевой [современный район автозаправки на площади Орджоникидзе]… Других погребли близь Покровской богадельни [современное Подниколье]; а иных в других местах, где можно было похоронить.
По погребении, уничтоженного Могилевскими мещанами Московского войска, магистратские чиновники: войт Петр Казанович, бурмистр Иосиф Леонович и Василий Леошкевич, радцы Евсевий Кондратович Шишкевич, Александр Филькевич и писарь ратушный Антон Иванович Кликунов, для препровождения и доставки в Варшаву двух Московских воевод Семёна Савича Горчакова, Матвея Андреевича Полиевктова и головы стрелецкого Семена Ивановича Чекина и других офицеров, закованных в железо, сами лично отправились из Могилева и благополучно доставили».
В то время по случаю был в Варшаве собран из всех воеводств Речи Посполитой великий сейм, на котором присутствовал и сам король Ян Казимир Ваза. По повелению короля двух московских воевод с другими военными чиновниками, закованных, под стражей, представили публично на Варшавском сейме.
Король и все члены сейма были весьма довольны таким отважным поступком могилевских граждан. И за эту победу «чиновникам же магистратским король всем пожаловал дворянство и дворянское имущество, жаловал отличием офицерским, военными саблями, как бы на генеральном сражении отличившимся храбростью и победой». Городу вернули Магдебургское право, как и простили его измену в 1654 году.
Любопытно, что бурмистра Язэпа Леоновича наградили не только материально. К его фамилии решено было прибавить почетное слово «Пора» – то самое слово, что выкрикивал Леонович 1 февраля 1661 года, бросаясь с мечом на врага. Теперь его фамилия писалась и звучала как Пора-Леонович.
И потомки Язэпа Пора-Леоновича от рода в род, для незабвенной памяти достопамятного происшествия, именовались впредь Пора-Леоновичами.
МЕСТЬ МОСКВЫ
В Московии попы прокляли Могилев (анафема РПЦ с города не снята по сей день), а само восстание оставило глубокую незаживающую рану в памяти московитов. Так отомстить могилевчанам вознамерился Александр Меньшиков – спустя более чем 40 лет после восстания.
Весной и летом 1708 года в Могилеве около трех месяцев хозяйничали московитские войска. Генерал Алексей Меньшиков и Александр Данилович Меньшиков обложили могилевчан драконовской контрибуцией. Александр Меньшиков, несмотря на то, что и сам слыл литвинского происхождения – его отец происходил из разорившихся литвинских шляхтичей – ненавидел этот город, как оказывается, еще за восстание 1661 года.
От этого трагичного события в самой Москве остался неприятный осадок и прозвище за городом – столица бунтов, словно Могилев находился в Московии. Многие в Кремле затаили злобу на непокорный город. В столице Московии не стали особо разбираться, кто виноват был в том, что захватчиков перебили. Не стали задумываться и над тем, что захватчики – они и есть везде захватчики.
Меньшиков порывался спалить Могилев дотла, о чем и говорил со всеми не где-нибудь, а прямо на балу, данному в честь армии Петра магистратом города. Но графа удержал, как ни странно, Борис Шереметев, собственноручно пожегший эстляндские и лифляндские города и села. Шереметев на предложение Меньшикова спалить Могилев ответил: «Полно говорить, ведь была тогда война и можно разуметь, что и наши виноваты были… Посмотрите нынче, город Могилев нас самих и солдат драгун и офицеров царских хлебом-солью кормит, а беды нам не творит»…
Меньшиков вроде как согласился. Пока согласился.
Могилевчане, впрочем, более не питали любви к московской армии, кормили и принимали царских вельмож только из страха быть уничтоженными и всякий день ожидали неприятностей от заносчивого и злого, как хорька, Меньшикова.
В Могилеве вчерашний продавец пирожков, а ныне граф Александр Данилович имел обыкновение ходить на богослужение в Брацкую церковь. Однажды он прямо в церкви вновь заговорил о своих жестоких планах по поводу Могилева во время службы, стоя плечом к плечу с Алексеем Меньшиковым.
И вдруг… Икона упала прямо на пол у сапог московских офицеров. Все вздрогнули и обернулись… То был образ Матери Божьей, непонятно как свалившийся со стены храма. Александр Меньшиков тогда жутко перепугался и, похоже, окончательно замолчал по поводу мести городу за события 47-летней давности.
И вот в начале июля 1708 года армия Меньшикова покидала город – к Могилеву приближались войска, разбившие на голову под Головчиным и Меньшикова, и Шереметева, и разжалованного в рядовые Репнина, хотя разжаловать следовало бы как раз самого Александра Даниловича за разгильдяйство и дисциплину.
Едва скрылись по размытому частыми дождями могилевскому тракту последние драгуны московского арьергарда, как в город 7 июля въехал авангард шведской армии – молдавские вершники, верные «валахи» Карла. Люди выбегали навстречу молдавским всадникам, кидали им букеты цветов… Проезжая по рынку, молдаване услышали женский крик: «Мосьце панове, баранеце нас ад тых москалёў, бою ж яны нам да жывога даелi!»
Постояв немного в городе, королевская армия, соорудив в августе с помощью финских и шведских мастеров два новых моста через Днепр по Смоленскому тракту, присоединив к себе могилевских добровольцев, перешла на другой берег реки, чтобы продолжить поход.
Ну а через месяц, 8 сентября 1708 года, на день святого мученика Сазонта, перед Нарождением Наисвятейшай Панны в Могилев вернулись московиты. На этот раз это была карательная команда царского генерала Боура, который по приказу Петра послал карателей под командованием майора Видмана, чтобы сжечь Могилев. Сбывалась мечта кровожадного Меньшикова.
Как записал Орест: «По приказу царя Петра Алексеевича москва, калмыки и татары в вышеупомянутый день, ровно с восходом солнца, окружили место со всех сторон. Местные закрыли все ворота, по тревоге ударили в колокола, но заметили, что замок уже горит».
Горожане открыли ворота, просили пощады, но все напрасно. Каратели лишь дали один час, чтобы из ратуши в склеп вынесли все ценные городские книги. В то же время калмыки стали громить магазины, грабить и поджигать. Брали все: одежду, отнимали деньги у могилевчан, бросались на предместья и грабили там тоже. Когда же огонь занялся со всех сторон города, то оккупанты быстро уехали вон. Люди хватали детей и самое ценное, что можно было унести в руках, и бежали.
Орест записал: «Гэта ўжо Масква высякае места! Горы-горы, прытулiце нас, бо хто ж сьцерпiць дзень гневу Божага!»
Так сгорел крупнейший торговый центр Восточной Европы, конкурент Гданьска, Риги и Вильны… После этого пожара Могилев более никогда не стал прежним крупным городом уровня Риги или Гданьска.
Скорее всего, Петр не только мстил могилевчанам за радушный прием Карла XII, но и вспомнил наускивание своего верного друга Алексашки по поводу «бунтарского города»...
Вход
Регистрация
А ежели кто агент 008 какой-то или же в международном розыске то и ехать в велотур за 4000 и там косячить как-то не разумно.